По традиции мы снова собрались вместе за большим обеденным столом. Мы — это большая семья: трое детей, шестеро внуков и двенадцать правнуков — от единого корня разросшееся дерево. А корень этот — глава рода — Дмитрий Григорьевич Денисов, мой дорогой отец, наш дедушка, прадедушка. Не часто, даже летом, удается собраться всем, но все-таки стараемся приехать в отчий дом, чтобы насладиться общением и милыми воспоминаниями детства.
— Деда, а страшно было на войне? — снова звучит один и тот же вопрос, который задавали в детстве мы. Потом это спрашивали наши дети, а сейчас — дети детей. 
Дмитрий Григорьевич на минуту задумывается, как будто окунаясь в то время и примеряя те чувства, и неторопливо отвечает:
— Да, было страшно, очень страшно, только старались не думать об этом, иначе было не выжить.
— А когда шли в атаку — боялись? — не успокаиваются ребятишки.
— Нет, тогда страшно не было. Вроде был то ли восторг, то ли опьянение, как будто отрываешься от земли и уже не думаешь о смерти.
Дети наперебой задают вопросы, им так хочется узнать о войне, о которой так много сказано и написано, но для них она оживает только со слов того, кто это все видел, пережил, прочувствовал и выстрадал. Мой отец немного- словен и тем более значимы его воспоминания, и мы по крупицам собираем и складываем воедино картину его жизни.
Родился в октябре 1926 года в деревне Кашаны Кричевского района. Сестры Ганна, Пелагея и Марфа были старше его, и от них он узнал, как появился на свет. Мать Агафья родила его в чулане, там было темно, и она подумала, что снова родилась девочка. Оправившись от родов, запеленала дитя и внесла в избу.
— Опять девка,— с досадой сказала она и положила сверток на приступок оконца под печкой. Ребенок громко заплакал. Хозяин взял его на руки, развернул на лавке возле окна и радостно сказал:
— Нет, мать, не девка, а хлопец! Мужик! Подмога будет!
И правда: мальчишка рос смышленым, работящим, не унывающим в трудностях. А их было с избытком. В 1929-м году сгорела хата со всеми надворными постройками, весь скот: четыре коня, три коровы, овцы, свиньи, домашняя птица. Хозяйство на то время было крепкое, можно сказать, зажиточное. Заполыхало все разом: крыши-то соломенные, спасти ничего не удалось, хорошо, что сами остались живы. Уцелела только стоявшая в отдалении баня, в ней и стали жить. А тут начались голодные годы. Особенно тяжелым, по рассказам отца, был 1933-й:
— Однажды мать сварила полевой сорняк овсюг. Я поел — и уснул на сутки.
— Так ты же мог и не проснуться? — удивляемся мы.
— Да, мог, только есть очень хотелось,— и переводит разговор на приятные воспоминания.— А вот 1936-й год из всех довоенных был самым сытым. На все трудодни в колхозе на шестерых работающих дали 12 пудов зерна. Когда получили — смололи, напекли хлеба и в первый раз наелись досыта.
Ребятишки, очарованные двенадцатью пудами, с облегчением переглянулись, радуясь, что наконец-то и у дедушки наладилась жизнь.
— Подожди-ка, папа, — подключились к расспросам взрослые,— 12 умножаем на 16 — это получается 196 килограммов. Если каждый день на всю семью печь из одного килограмма муки одну хлебину, то всего вашего заработка хватило только на шесть с половиной месяцев. А что потом?
— Так еще же картошка была. Хорошо мы в тот год питались, — с непоколебимым оптимизмом отвечает отец и продолжает рассказ, — И в 1937-м мне повезло: от Кричевского района по разнарядке должны были одного ученика отправить в пионерский лагерь «Артек» — и выбрали меня. Привезли в Кричев — а я босой (на лето обуви совсем никакой не было), в холщовых штанах и рубахе. Ходили вокруг меня дяди-тети, говорили, что вот бы костюм купить и обувь какую-нибудь. Да кто же купит? Так и отправили назад в Кашаны.
Да, не стала сказка былью для деревенского мальчика Мити Денисова, а так была близко! А южное море он все-таки увидел — но не Черное, а Каспийское, а заодно и песчаные бури, скорпионов и тарантулов, испытал леденящий ночной холод и изнуряющую дневную жару. Но это случилось гораздо позже, когда в 1947-49 годах служил в армии в Баку.
Когда случилась Великая Отечественная война, ему не было еще и 15 лет. Два года жили в немецкой оккупации. Отступая, фашисты сожгли хату, которую семья отстроила перед войной. Осенью 43-го, когда освободили восточные районы Могилевской области, всех парней из Кашан мобилизовали на фронт. О возрасте не спрашивали: построили, выбрали всех, кто вышел ростом и был покрепче на вид. Тяжелые бои тогда шли на Проне в районе Славгорода. Отца отправили в Гомель, затем в составе армии на границу с Черниговской областью, в Припятские болота. Там он заболел малярией: стал желтым, как хина, которой его лечили, но от службы не отставили, был наводчиком артиллерии. Пушку, в зависимости от калибра, обслуживал расчет из 4-7 человек, из них два наводящих: один по горизонтали, второй по вертикали — для оперативной стрельбы. По танкам стреляли прямой наводкой. Точность поражения цели находилась в прямой зависимости от мастерства наводчика. В составе артиллерийского полка Дмитрий Денисов участвовал в освобождении Украины и Чехословакии. Победу встретил в Праге. Армейская служба на этом не завершилась, их полк отправили на Дальний Восток. Доехали до Новосибирска, и тут война с Японией закончилась. Полк вернули в Гомель.
— А почему тебя сразу не демобилизовали, — продолжаем мы расспрашивать, — войны ведь уже не было?
— Потому что армию не сокращали, дел было много. Мы укладывали на хранение снаряды: окунали их в масло, давали стечь и упаковывали в ящики, также пушки чистили, смазывали и отправляли на склады. Там я надорвался — были грыжи, делали две операции. На полгода дали легкий труд: нес постовую службу, помогал оформлять документы при штабе. А в Гомеле тогда было неспокойно: орудовали банды — стреляли в солдат и особенно жестоко расправлялись с офицерами. В 1947-м году арестовали банду: 19 человек, из них два сержанта из нашей части.
— Трудное было послевоенное время, — продолжает отец свой рассказ. — Питание тоже не ахти. Однажды с другом купили в магазине буханку хлеба и полкило маргарина, тут же около магазина и съели.
— Деда, а маргарин вкусный? — любопытствуют малыши.
— Нам было все вкусно, — не разочаровывает их дедушка.
— А в Баку как ты оказался? — пытаемся мы проследить армейские дороги, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, уже далеком для нас, но таком важном для страны времени.
— Как лучший полк корпуса нас перебросили в сторону Иранской границы. С Ираном тогда были напряженные отношения. Но нам служилось там спокойнее, чем в Гомеле, донимала только жара и дизентерия. Для охлаждения целый час давали купаться в море, принуждали много пить воды и давали селедку, чтобы восполнять соль в организме. А еще там были богатые базары с ароматными фруктами и бочонками домашнего вина. Не часто, но бывало, что мы пользовались таким трюком: зажимали в кулаке один рубль из трехрублевого солдатского жалованья и шли по базарным рядам. Продавцы, видя деньги, наперебой зазывали попробовать их товар. Пройдя все ряды, солдат был сытым, а рубль оставался целым.
— Ты должен был демобилизоваться в 1950 году, а пришел домой на год раньше. Почему?
— Да вот не было бы счастья, да несчастье помогло. Заболел язвенным колитом, долго лечили в госпитале, ничего не помогало, и постановили меня комиссовать. На время, пока оформляли документы, и на дорогу медсестра выдала банку крепкого раствора марганцовки для орошения кишечника. А я, то ли не внимательно послушал, то ли не понял, использовал этот раствор за один раз. Такие боли начались, просто загибался. Но язвы исчезли, приехал домой здоровым. И еще одна болезнь, когда пришла и куда ушла, до сих пор загадка. Когда уже работал, сделали первый рентген и обнаружили, что болел туберкулезом. Может, это было в детстве, может, в армии, но болезнь прошла без лечения, только следы в легких остались.
Отец заканчивает свой рассказ об армейской службе воспоминаниями о своих земляках:
— Когда вернулся домой, оказалось, что из всего нашего призыва 43-го года уцелело только трое, а из моих одногодков возвратился с войны один я. Так усмотрел Господь, чтобы я пожил в мирной жизни и за них. Мог ли я мечтать, что доживу до 90 лет?
А жизнь продолжается в детях, во внуках, в правнуках. С 1949 года Денисов Дмитрий Григорьевич трудился на энергопоезде и электроподстанции, а затем — в нынешнем КЭС Климовичского района. На пенсию вышел в 1993 году. В 2011 году, проработав в КЭСе без малого сорок лет, ушел на пенсию его старший сын Валерий Дмитриевич, а сейчас там же работает внук Дмитрий Валерьевич. Младший сын Виктор Дмитриевич тоже электрик в одном из предприятий Сургут-Газпрома. В преддверии Дня Победы много поздравлений звучит для ветерана, но одни из самых дорогих — поздравления руководителей Климовичского предприятия электросетей, которые ежегодно лично посещают отца, чтобы выразить ему признательность за стойкость в военных испытаниях и многолетний успешный труд.
Вся наша семья также присоединяется к поздравлениям ветеранам Великой Отечественной войны. Пусть еще они радуют нас своим присутствием на земле.
Дочь Надежда САЛАБУТО.
