Годы боевые — годы фронтовые. Ветеран Великой Отечественной войны Иван Андреевич Кружаленко отсчитал их с первого до последнего дня. Память цепко хранит события.
Сам из Незнани Киселево-Будского сельского Совета. В 1937 году поступил на педрабфак при пединституте и в 1939 году был направлен в Климовичский район заведующим Городешненской школы Савиничского сельского Совета, а уже в октябре 1940 года его призвали в армию. Служил под Ленинградом.
Ветеран вспоминает: «Были военные летние лагеря. Разбили палатки. Проходили учения. В ту ночь нас подняли по тревоге: война! Срочно всех — в эшелон. А нам по двадцать лет, романтики. Думали, как нас и учили: быстро разобьем врага и закончим войну на его территории.
Во время первой бомбежки мы сразу ощутили, что это такое. Что война — не веселье.
Потом обеспечивал охрану Волховской электростанции. В декабре 1941 года, сопровождая имущество для Ленинграда, по Ладожскому озеру попал в этот город.
Блокадный Ленинград. Скудный паек даже у военных. А что говорить о мирных жителях?! Сердце сжималось от боли: саночки, на улицах трупы замерзших людей. Военные машины их собирали.
На фронте был в пехоте, младшим командиром (сержантом) пулеметного расчета (станковый пулемет). Мы на Невском пятачке. Непрерывные бомбежки. Немец хотел сбросить нас, а задача была — удержать. Бои шли днем и ночью. Сколько раз мы откапывали в окопах друг друга после очередной бомбежки! И все-таки мне везло, я хоть и был ранен, но остался жив.
Во время снятия блокады я был на участке Царское Село. Оттуда пошли в наступление — уже по немецким трупам.
Когда были в блокаде, берегли не только еду, но и боеприпасы: каждый патрон был на счету. А когда сняли блокаду — вволю!
После Ленинграда — Эстония, Латвия. Ликвидация Курляндской группировки.
23 февраля 1945 года меня ранило. Лечился в госпитале в Ленинградской области. Потом дали отпуск для долечивания. А после отпуска вскоре уже и война закончилась.
Но с окончанием войны для меня не закончилась армия. Службу продолжил в Туркмении. Там же и женился (жена русская). Потом приехал сюда, на родину.
Музыкой увлекался с детства. Уже лет в 12-13 начал делать балалайки. Еще в Минске, когда учился на рабфаке, в общежитии был баян, я его освоил. Когда работал в Городешне, купил себе гармошку. На фронте у меня был трофейный аккордеон. Музыка, песня солдату — первейшее дело для души! Я играл на фронте, в окопах. Играл в Туркестане — на вечерах отдыха: для солдат, для офицеров.
Когда в Климовичах в 1960 году открыли музыкальную школу, ее первый директор Юрий Иванович Никаноров пригласил меня преподавателем по классу баяна. Здесь я нашел свое призвание».
Иван Андреевич — человек особого склада. Никогда не пил и не курил. Даже на фронте, говорит, не выкурил ни одной папиросы, а фронтовые сто граммов отдавал товарищам. За свою жизнь немало переиграл на свадьбах и различных гулянках, но всегда оставался «сухим», как ни уговаривали выпить.
Он не только музыкант-виртуоз, но и мастер золотые руки. Я уже не говорю, что он может отремонтировать любую гармонь, баян, аккордеон, он их может делать своими руками. Используя детали старых, сломанных инструментов, собирает совершенно новые вещи, часть деталей изготавливает сам, собственноручно делает инкрустацию. Инструмент получается — загляденье. А уж голоса! У каждого — свой, неповторимый.
И сейчас Иван Андреевич нет-нет, да и возьмет в руки гармонь, сыграет для души.
Галина Цыганкова.
