Так начиналась война

22 июня — печальная дата в нашем календаре. 70 лет назад фашистская Германия напала на Советский Союз. Началась самая кровопролитная и страшная в современной истории страны война. Для нашей родной Беларуси она станет настоящей трагедией. Сотни разрушенных городов, тысячи сожженных деревень, миллионы загубленных человеческих жизней. Такова цена, которую белорусы заплатили за победу над врагом. Немного осталось очевидцев тех далеких дней начала войны. Предлагаем читателям фрагменты из воспоминаний жителей района о том, как война пришла в их дома и семьи.
Весной, когда наступала теплота и на лугу появлялись краски (цветы), молодежь нашего Нового Дедина, подчиняясь старинной традиции, каждое воскресенье устраивала гулянье у реки. И так делали все деревни, протянувшиеся вдоль реки Остер. Эти воскресные игрища продолжались до Духа (Троицы), после чего начиналась горячая сенокосная пора.
Наши новодединцы устраивали такие праздники на Будище (в месте поворота реки) или поближе к Ивановску — между Ситной гривой и рекой.
Молодежи до войны в деревнях было много. Немало было и самородков: музыкантов, песенников, танцоров. В памяти старожилов Нового Дедина сохранились воспоминания о Федоре Макацуре. По всеобщему мнению, он был лучшим гармонистом в округе. Где бы кто ни стоял, начинал «скакать» под его музыку. Так проникала в душу, так трогала человека его игра.
Полина Скоцкая хорошо пела, танцевала и была очень артистична.
К нам на эти воскресные гулянья приходили ивановцы, жукотяне (Шумячский район), иногда и стародединцы. Пряничевцы собирались на противоположном берегу реки. Присоединяться к играм мужиков им не позволяла гордыня «высокородного шляхетского происхождения».
Молодежь на эти встречи на лугу в лаптях не приходила. Как бы бедно ни жили тогда люди, но родители находили деньги на ботинки или туфли своим взрослеющим детям. В лаптях на вечеринку в деревне приходили только холодной зимой те, у кого не было валенок.
Игрища не пропускали и наши новодединские женщины. На лугу они появлялись босиком еще до обеда (тогда так летом ходили почти все), рвали щавель в фартуки или в платочки и к началу танцев уже стояли полукругом с узелками и смотрели на молодежное представление. А оно превосходило по своей зрелищности городской театр. Затем многое из увиденного долго обсуждалось в деревне и лишний раз давало повод «почесать языками».
Как правило, гулянье начиналось танцем страдание с припевками, частушками и притопыванием. Потом танцевали семеновну, польку, падэспань, краковяк, кадриль, нареченьку, вальс. Кружились парами, и после каждого танца был перерыв. Наиболее любимые танцы повторялись.
Но вот наступило воскресенье 22 июня 1941 года.
Анастасия МАХАНЬКОВА:
— Я хорошо помню этот день. Был праздник Духа (Троица). Молодежь после обеда устроила гулянье между Ситной гривой и рекой. На чистом и ровном месте был пень от спиленного дуба как раз на границе новодединского и ивановского луга. Там всегда сидел гармонист. Народу тогда собралось много. Казалось, что земля в этом месте прогнулась, а деревня опустела. И из Ивановска сюда пришла почти вся молодежь. На гармошке играл Василий Гришкин из Ивановска. Он любился с Соней Вертинской. В бубен бил Григорий Старовойтов. В разгар игрища по небу стали летать наши самолеты. Они двигались на запад, в сторону Кричева. Под вечер, когда солнце было над лесом, гулянье закончилось и все пошли в свои деревни.
В духовую субботу, перед Троицей, у нас, в Новом Дедине, по давней традиции была всеобщая посадка капусты. И все спешили вечером ее полить. Мы уже прошли Глей и подходили к Гати, когда со стороны деревни верхом на коне появился наш поштарь Федор Пуцылев. Он еще издали крикнул нам: «Людички, война!». В ответ женщины заголосили… А назавтра мужчины пошли пешком в Климовичи на сборный пункт. У каждого за плечами была сумочка из самотканого полотна с пресноком и другими немудрыми припасами, что могли собрать небогато жившие деревенские семьи. Мужчины пошли на войну в лаптях. Их провожала вся деревня. Прощались в конце Нового Дедина на Поженьке. Все плакали.
Антонина КОНОПЛЕВА (СКОЦКАЯ):
— Нас, детей, в семье было пятеро — все девочки. Самой старшей — 16 лет, младшей — 4 года. Отца Авхима Митрофановича мы проводили до Лукашова мостика. На прощание он нам сказал: «А теперь, детки, идите домой».
Больше мы его никогда не видели.
Зинаида ОСИПЕНКО:
— Молодежь нашего Старого Дедина, как всегда, в воскресенье после обеда гуляла на берегу Остра под Роськовом. На гармошке играл Федор Макацура из Нового Дедина. Мы, подростки, тоже старались пробраться в середину круга и танцевать вместе со взрослыми. Был солнечный день, и ничто не предвещало беду. Танцы были в разгаре, когда в небе мы услышали гудение. По три, по шесть, по девять наших самолетов группами летели на запад. В то время, услышав в небе такое гудение, и малые, и старые выбегали на улицу и смотрели в небо. Так это было интересно. Редко над деревней пролетал самолет. Но то гудение «стальных птиц» в небе над деревней в первый день войны у меня и сейчас стоит в ушах. Гармонист сжал меха гармошки, и мы, невеселые, побрели в деревню. Хотя нам, детям, было непонятно, что стряслось. А в деревне уже голосили женщины. Незнакомый верховой в буденовке раздавал повестки мужчинам. Дома от мамы, Акулины Семеновны, я услышала: «Война». Но что это такое, нам, детям, было непонятно. Кино тогда не показывали, радио не было. И представления о войне у нас не было никакого.
Мама затопила печку, что-то приготовила. А назавтра мой отчим Антон Селиверстович Вертинский, как и все годные к военной службе мужчины Старого Дедина, ушел пешком в Климовичи. Молодожены шли, обнявшись. Все прощались и все плакали.
В тот же день и моему сводному брату Ивану Вертинскому принесли повестку. Иван Антонович был 1924 года рождения, но, чтобы вступить в комсомол, приписал себе один год.
Уходя на фронт, он одну пару лаптей обул, а вторую, запасную, по совету мамы положил в мешок. Не дойдя до места, вернулся, так как в суматохе забыл попрощаться с нами. Помню, мама тогда сказала, что это плохая примета. По пути следования на какой-то станции он увидел отца, окликнул его, и они обнялись. Позже отец рассказывал, что тогда при встрече у Ивана на ногах уже не было лаптей, а были одни портянки, обвязанные оборками. Длительные пешие переходы полностью их уничтожили. Где-то в Тульской области Иван Антонович, еще не получивший военную форму, был ранен в живот. Эта рана причиняла ему такие страдания, что он просил своих товарищей помочь ему уйти из жизни… Так рассказал потом нам оставшийся в живых участник тех событий Василий Кириенков из деревни Незнань.
Подготовил Виталий МАХАНЬКО,
д. Новый Дедин.